Дорогие коллеги, уже многое было сказано и впереди еще будет сказано. Несколько воспоминаний, потому что говорить о научном наследии, не касаясь деятельности Наталии Андреевны в целом, невозможно. В научных работах отразился её характер, любопытство, в высоком значении этого слова, любовь и живой интерес к людям, не только современникам, но и героям далёкого прошлого, о которых она писала. За каждым лицевым покровом, за каждым заказчиком для неё стояли конкретные люди, которые в этом участвовали. Это, конечно, было поразительно. Буквально два слова о её учителях. Я думаю, она бы сама хотела, чтобы мы о них вспомнили.

В ИФЛИ это был Константин Васильевич Базилевич, и тот, кто обращался к его работам, знает, как он был внимателен к предметам и насколько умело он делился с читателями своим живым чувством истории. Конечно, целый круг людей сопровождал её  и во время работы в Музее. В ту эпоху приезжали ведущие исследователи, и она всех их считала своими учителями, особенно Наталью Алексеевну Дёмину, Михаила Николаевича Лавронина, Виктора Никитича Лазарева, о котором я ещё упомяну. И конечно аспирантура, это был Исторический музей, в котором в 1939 году закрыли аспирантуру, а в 1945 её возродили. Место это было удивительное, потому что это был ведущий центр изучения древнерусского искусства в нашей стране. Так вышло, что туда перемещались  многие люди, которые по различным идеологическим соображениям не могли работать в Кремле в 1930-е годы. Так, в Историческом музее сложилась совершенно выдающаяся научная школа, а также там были мастерские по реставрации тканей. Надо обязательно назвать людей, о которых она помнила и о которых сама говорила. Это Николай Рудольфович Левинсон, Марфа Вячеславовна Щепкина, Татьяна Григорьевна Гольдберг, Марина Михайловна Постникова, Лидия Ивановна Игумнова, Александр Борисович Салтыков и реставратор тканей Екатерина Сергеевна Видонова, которая ей тоже очень много дала. И главное, что Учёным секретарем кафедры, на которую Наталия Андреевна поступила, был Георгий Леонидович Малицкий, которого мы все знаем как историка Музеев Кремля.

Наталия Андреевна пересекалась с Кремлём довольно тесно еще до прихода в наш Музей. Научным руководителем Н. А. Маясовой был Михаил Николаевич Тихомиров, всем нам известный, заведующий отделом рукописей ГИМа. Я хотела бы сказать, что все эти люди повлияли не только на научное формирование, но и конечно на её личность, потому что серьезность научного подхода, честность учёного-историка, которая позволила ей стать глубоким исследователем и не искажать, даже в нелегкую эпоху при идеологическом давлении верную картину развития древнерусской культуры. Как видно из её работ, она никогда ничем не поступалась в этой области. Ещё одно слово о связи Наталии Андреевны с Кремлём. Как уже упоминала Мария Сергеевна, они отстаивали свой музей. В 1954 году  Маленков издал закон о передаче ценностей Ризницы в Музеи Кремля, тогда, в отсутствие директора музея, который был в отпуске, приехали представители Министерства культуры и комендант Кремля Веденин и директор Оружейной палаты Николай Никитич Захаров. И тут вся музейная молодежь, любившая своё дело, «легли на амбразуру» и, вспоминая декрет В. И. Ленина о создании музея,  смогли отстоять его, эта «битва» длилась два года, и Наталия Андреевна играла в ней одну из ведущих партий.

Интересно, что уже после переезда в Москву Виктор Никитич Лазарев звал Наталию Андреевну в Институт искусствознания, там шла работа над «Историей древнерусского искусства». Я спросила Наталию Андреевну, почему она не согласилась работать в Институте искусствознания. Наталия Андреевна ответила, что никак не могла пойти в институт, ибо её музейная деятельность предполагала членство в партии, а в секторе Института все сотрудники были беспартийные, поэтому она опасалась, что там ей придётся  «писать отчеты» о деятельности беспартийных коллег. Наталия Андреевна, обладая большой внутренней честностью, не пошла работать в институт. Во всех её работах, около 50, проявилась её обстоятельность и преданность делу. Все научные исследования она доводила до публикации. Все сведения в её трудах были тщательно выверены. Ни одна тема не повторялась и не тиражировалась, как иногда это бывает в наши дни. Уже говорила о том, каким она была автором, и как легко было работать редактору с ней. 

Наталия Андреевна, по её собственному выражению, была службистка. Она не могла не выполнить обещанного или сделать что-то не вовремя. Я никогда не забуду, как для  меня, ещё студентки, она подготовила выписку сведений из документов и принесла. Так она относилась ко всем. Именно в этом отношении и заключался   секрет этой школы, которая сложилась вокруг неё и продолжает существовать. Как я уже говорила, она была историком и видела в произведении прежде всего исторический источник. В своих работах по методологии, написанных в 1973 году, она подчёркивала необходимость изучения стиля, необходимость контекста. Её трудами лицевое шитьё стало в ряд изобразительных искусств и получило адекватную оценку. Она писала о том, что в случаях, когда нет других источников, памятники шитья могут восполнить картину стилистического развития. Я уже упоминала о её интересе к людям. Это было очевидно в её работах по шитью. Они иногда включали в себя настоящие исторические портреты. Я недавно перечитала её работу о Ксении Годуновой, это с такой любовью и тщательностью выписанные портреты. Притом Наталия Андреевна использовала все виды исторических источников: архивные документы, акты и создавала очень живой образ. Например, работа о кремлёвских святых всегда у неё была связана с различными царицами, с их характерами. За всеми, кто участвовал в создании произведения, и за словописцами, стояли для неё личности, и конечно она всегда подчёркивала, что это женский труд, древнерусское искусство, и всегда относилась к этому с большой любовью.

Сейчас бы, если бы мы оценивали её труды с позиций современной науки, можно было бы назвать антропологически ориентированное искусствознание, в котором человек как мера всех вещей. Помимо Ксении Годуновой это был Симеон Бекбулатович Тверской, Митрополит Иона, это полноценные очерки. Она ставила большие задачи. Лев Исаакович Лифшиц подробнее расскажет  о том, как Наталия Андреевна не смогла всё подготовить для тома «Древнерусского искусства», но передала готовые материалы Александру Владимировичу Силкину. Так получилось, что воля её не была выполнена. Все свои конспекты она завещала, как и дальнейшую работу, ибо не могла оставить что-то незавершённым. Наталия Андреевна относилась к редкому типу академических ученых и одновременно общественных деятелей, всегда стремилась поделиться, о чём уже говорили ранее. Притом  она внесла громадный вклад не только в изучение лицевого шитья, но и в возрождение современного. Наталия Андреевна стала создателем целой школы. Её ученики работал и работают в Москве, Сергиев-Посаде, Санкт-Петербурге, Вологде, Архенгельске, Перми, Харькове, где ей посвящают научные работы. О Наталии Андреевне часто вспоминают коллеги, и память эта очень светлая и радостная для всех нас.