Великая Отечественная война поставила под угрозу сохранность величайшего памятника культуры и истории – Московского Кремля, потребовала незамедлительной эвакуации собраний Государственной Оружейной палаты.

В 5 часов 30 минут 22 июня 1941 г. через Боровицкие ворота, мимо здания музея, на большой скорости проследовала в Кремль машина германского посла Шулленбурга, который от имени своего правительства сделал заявление заместителю Председателя Совета Народных Комиссаров и министру иностранных дел Советского Союза В.М. Молотову об объявлении Германией войны СССР, в то время как вторжение фашистских войск на территорию нашей страны уже началось и бои шли на многих участках западной границы.

К 10 часам утра того же дня у Боровицких ворот собралась группа москвичей в ожидании допуска в Оружейную палату, хотя свободный вход в Кремль был прекращен еще в 1930-х гг., но по заявкам учреждений и предприятий, направляемых на имя коменданта Кремля вместе с заверенными списками сотрудников, ежедневно бесплатно проходило несколько групп.

Часы на башне пробили десять раз, но молчаливая охрана не приглашала пройти в Кремль. Позже было объявлено, что экскурсия отменяется. А в вестибюле Оружейной палаты пять экскурсоводов напрасно ожидали посетителей. Они узнали о начале войны, как и вся страна, из выступления по радио В.М. Молотова в 12 часов дня.

Исследователям истории Оружейной палаты в XIX–XX столетиях всегда необходимо учитывать ее зависимость от властных структур, находившихся в Кремле и оказывавших влияние на все стороны работы музея. С 1918 по 1939 г. роль Комендатуры Кремля в плане сохранения исторического ансамбля и музейных собраний была резко негативной. И только с приходом на должность коменданта Николая Кирилловича Спиридонова положение несколько изменилось. Этот человек старался по мере своих возможностей содействовать сохранению уникального ансамбля и музейных собраний. По его предложению Оружейную палату, в ведении которой находились и кремлевские соборы, колокольня «Иван Великий», Царь-пушка, Царь-колокол и кабинет В.И. Ленина, в 1939 г. возглавил Николай Никитич Захаров, в то время работавший преподавателем в школе для командирского состава военнослужащих кремлевского гарнизона. В его лице музейный комплекс получил честного, преданного и работоспособного руководителя. Не имея специального исторического образования, но обладая здравым умом и верной интуицией, он находил правильные решения и сделал много для сохранения русской святыни.

После многих лет застоя, когда был закрыт свободный вход в Кремль и уволены многие сотрудники, в 1941 г. в работе Оружейной палаты обозначились первые, еще очень слабые симптомы возрождения некоторых сторон музейной деятельности. В соответствии с заключением правительственной Комиссии 1939–1940 гг., проверявшей состояние и учет музейных ценностей, было предпринято составление так называемой Охранной описи. В заключениях Комиссии были даны рекомендации по восстановлению реставрационной, научной и экспозиционной деятельности музея.

Н.Н. Захарову удалось установить тесный контакт с ведущими музейными работниками, искусствоведами и историками, некоторые из них работали здесь раньше. Они почувствовали к нему доверие и, зная, в каком плачевном состоянии находятся музейные собрания и памятники Кремля, всеми силами старались ему помочь своими консультациями.

В день начала войны весь административный и научный состав Оружейной палаты насчитывал всего одиннадцать человек. Под руководством директора Н.Н. Захарова трудились: заместитель по хозяйственным вопросам А.В. Баянов, государственный контролер Е.А. Ефимов, научный работник Н.В. Гордеев, экскурсоводы В.С. Валуев, А.А. Гончарова (Старухина), К.П. Наумова, Е. Крестьянникова, реставраторы А.П. Клюйникова, А.Н. Кривцов и заведующая учетом М.А. Кирильцева. В штат музея входили также одна секретарь-машинистка О.С. Владимирова, вахтер и несколько технических сотрудников-уборщиц. Этот небольшой коллектив 23 июня, по указанию коменданта Н.К. Спиридонова, начал демонтаж экспозиции музея и упаковку экспонатов в ящики. Первоначально полагали укрыть ценности в различных помещениях Кремля – соборах, башнях, подвалах. По мере упаковки ящики выносили в Тайницкую башню, подклет Благовещенского собора, другие здания. Но обстановка на фронте стремительно осложнялась. Спиридонов требовал ускорения упаковки ценностей. Последние длинные дни и короткие ночи июня 1941 г. стали для сотрудников музея временем круглосуточной работы.

Совинформбюро сообщало об оставлении одного за другим населенных пунктов и городов. Двадцать восьмого июня стало известно о падении Минска. Опасность налетов вражеской авиации с каждым часом усиливалась. В эти дни из подвалов Оружейной палаты стали срочно вывозить золото и другие сокровища, находившиеся в ведении Гохрана.

Тридцатого июня Спиридонов принял самостоятельное (без санкции Правительства) решение об эвакуации Оружейной палаты. В тот день Захаров получил предписание отбыть с наиболее ценными экспонатами из Москвы. Ему был вручен документ следующего содержания: «Предъявитель сего сотрудник Управления Коменданта Московского Кремля воентехник I ранга Захаров Н.Н. назначен... сопровождать груз до места назначения. Одновременно с ним следуют сержант Баянов А.В., сержант Ефимов Е.А., Гордеев Н.В., Владимирова О.С. Просьба ко всем организациям оказывать Захарову Н.Н. всемерное содействие». Охрану экспонатов в пути осуществляла группа красноармейцев кремлевского полка под начальством младшего лейтенанта Павлова В.Д.

В 10 часов вечера экспонаты музея, погруженные в три пульмановских вагона, были отправлены с Северного вокзала на восток. Поезд двигался не останавливаясь. Но посередине пути, у станции Свеча (Кировская область), Захаров обнаружил трещины и расхождения досок в полу одного из вагонов. Состав был срочно задержан. Пол отремонтирован. В ночь на 5 июля 1941 г. ценности благополучно прибыли в Свердловск. Через три дня туда же была доставлена вторая группа экспонатов в сопровождении В.С. Валуева, а 10 июля А.А. Гончарова (Старухина) привезла большую партию вещей, хранившихся в фондах.

Все экспонаты были размещены в центре Свердловска, в здании УНКВД на улице Ленина. По воспоминаниям Н.Н. Захарова, первоначально в Свердловск было эвакуировано 75% экспонатов из собрания Оружейной палаты. В обстановке тревоги и спешки приготовлений к отъезду не представилось возможным размонтировать иконостасы соборов, поэтому в Свердловск первоначально доставили только пять икон.

Менее чем через две недели после того, как собрания музея были вывезены из Кремля, Москва стала систематически подвергаться массированным налетам немецкой авиации. Кремль к тому времени значительно преобразился. Купола и кресты соборов, церквей, колокольни «Иван Великий» были покрыты темной краской, выключено освещение рубиновых звезд на башнях, и они были закрыты прочными чехлами. Здания, стены замаскированы под небольшие строения. Царь-колокол скрыт под тесовым настилом. Внутри колокола в начале войны работал пункт связи штаба кремлевского полка. На большом сквере, рядом с Ивановской площадью, разместилась зенитная батарея. На крышах зданий и на крепостных стенах поставлены спаренные пулеметы. Под арками церкви Двенадцати апостолов находились броневики.

Части противовоздушной обороны столицы много сделали для защиты города. Но немецким летчикам все же удавалось прорываться в его небо. Особенно возросла опасность разрушений с октября 1941 г., когда Москва стала прифронтовым городом и была объявлена на осадном положении. На Кремль упало множество зажигательных и пятнадцать крупных фугасных бомб. Дважды сильно пострадал Арсенал. К счастью, оставшиеся в его помещении, не вывезенные в Свердловск экспонаты сохранились. Крупные воронки от разрывов бомб образовались рядом с Архангельским собором, Боровицкими воротами, у западного фасада Большого Кремлевского дворца. По счастью, не взорвалась бомба весом в одну тонну, пробившая свод Георгиевского зала, повредившая одну из его люстр, драгоценный паркет и застрявшая в полу. Осенью 1941 г. в связи с опасностью немецкого десанта были проведены подготовительные работы для минирования территории вокруг Кремля.

Что касается Н.Н. Захарова, то основной заботой для него стало обеспечение безопасного хранения вывезенных сокровищ, исключающего малейшую возможность хищения. Из докладных, направляемых в Кремль в первые месяцы пребывания в Свердловске, следовало, что охрана надежна и постоянно им контролируется. В течение всего времени эвакуации жители города не знали, что представляет собой груз, доставленный из Москвы в первые недели войны. Это была вполне оправданная, необходимая секретность.

Помещения, в которых разместились собрания Оружейной палаты, были очень тесными. Их площадь составляла всего 154 м². Удостоверившись в сохранности ящиков и пломб на них, сотрудники могли с удовлетворением сказать себе, что первая задача эвакуации выполнена. Вторым этапом стала проверка физического состояния всех экспонатов. Эта работа для небольшого коллектива представляла значительные сложности, так как тяжелые ящики с вещами стояли один на другом в четыре-пять ярусов. В течение июля 1941 г. все ящики вскрыли, каждую вещь вынули и осмотрели, и 4 августа Захаров сообщил в Кремль, что экспонаты в пути особенно не пострадали, обнаружена лишь незначительная осыпь жемчуга и камней с некоторых изделий. Он просил также организовать дополнительную эвакуацию в Свердловск наиболее ценных икон и вещей из кабинета В.И. Ленина, а также прислать оберточную бумагу, нафталин, гвозди в связи с тем, что стала очевидной необходимость улучшения упаковки экспонатов, ремонта тары и даже изготовления новых ящиков для громоздких вещей (рам для зеркал, котла для мироварения, орла из слоновой кости), которые были вывезены из Москвы обернутыми в ткань. До конца 1941 г. упаковка вещей была значительно улучшена. По воспоминаниям сотрудников, особенно трудными для них были последние месяцы 1941 г., когда немецкие войска вплотную подошли к Москве. Тревога за Родину не отступала ни на один день. Связь Н.Н. Захарова с Комендатурой Кремля стала менее регулярной. В Свердловске было введено затемнение, так как возникла опасность налетов вражеской авиации. Захаров почувствовал необходимость подготовиться к экстремальной ситуации, которая могла возникнуть, если бы фашисты не были отброшены от Москвы.

Местное руководство НКВД не понимало огромного исторического значения собраний Оружейной палаты. У сотрудников музея возникли серьезные опасения, что в случае опасности им никто не поможет. Стараясь решить эту проблему, Н.Н. Захаров и Н.В. Гордеев выезжали за город в поисках места, куда можно было бы скрытно перевезти хотя бы часть экспонатов или спрятать их даже в земле. Теперь нам, знающим, как развивались события войны, эти действия не кажутся обоснованными, но в тех условиях они были объяснимы. К счастью, все сложилось для собрания музея благополучно. Сохранившиеся отчеты 1942–1944 гг. содержат краткие сведения о работе, выполненной в Свердловске.

Несомненной заслугой сотрудников в эвакуации является кропотливая и тщательная работа по сличению экспонатов с научными описями и материалами Комиссии 1939–1940 гг. Она проводилась на протяжении длительного времени и позволила значительно улучшить (по сравнению с 1938 г.) всю систему учета. Были выверены все цифровые данные по содержанию драгоценных металлов и камней в экспонатах и создана так называемая Охранная опись Музеев Кремля.

Одним из главных направлений работы в Свердловске стала также подготовка к созданию новой экспозиции Оружейной палаты. Даже в самые трудные дни войны сотрудники твердо верили в победу над Германией и готовились к восстановлению музея. К весне 1942 г. был составлен первый экспозиционный план и 5 апреля направлен на согласование Н.К. Спиридонову. Уточненный второй вариант построения экспозиции, подписанный Н.Н. Захаровым и Н.В. Гордеевым, отсылается в Кремль 10 июня. Он возвращается в Свердловск 24 июня 1942 г. со следующей резолюцией Н.К. Спиридонова: «Т. Захарову: как план-наметку ориентировочный можно принять. Для окончательного решения вопроса необходимо согласовать план с научными работниками – историками и музееведами. Согласование провести по специальному моему разрешению, когда для этого придет время».

Июнь 1942 г. – период жестоких боев на подступах к Сталинграду – был не самым подходящим временем для согласований и консультаций по восстановлению экспозиции Оружейной палаты. В связи с этим Захаров, получивший возможность в июле того же года выехать в Москву, был занят проверкой состояния памятников архитектуры и остававшихся в Москве экспонатов. В отсутствии администрации Оружейной палаты наблюдение за ними обязаны были осуществлять комендант Большого Кремлевского дворца Ткаченко, а после перехода его на другую работу – Козлов. Здание Оружейной палаты и находившиеся в нем экипажи и некоторые другие остававшиеся экспонаты находились под присмотром реставратора тканей М.Г. Баклановой и вахтера Ф.М. Барашкова.

Особенно обеспокоило Н.Н. Захарова состояние Архангельского собора, рядом с которым взорвалась большая фугасная бомба. Взрывной волной были выбиты стекла, повреждена кровля и сорваны с креплений бронзовые паникадила, разбившиеся на мелкие части. В докладной коменданту Н.Н. Захаров писал: «...в очень плохом состоянии кровля Архангельского собора, от сырости осыпается штукатурка, образовалась течь по стенам и иконам». По настоянию Захарова часть икон из Успенского и Архангельского соборов была перенесена в другое, более защищенное помещение Кремля. Возвращаясь в Свердловск, Захаров увозил с собой более 700 экспонатов, значительную часть которых составляли иконы, упакованные в 6 ящиков.

В течение 1943–1944 гг. в Москву для проверки и учета экспонатов, остававшихся в Кремле, выезжали Н.Н. Захаров, Н.В. Гордеев, А.В. Баянов, М.А. Кирильцева. Н.В. Гордеев во время своей командировки много сделал для сохранения станковой живописи: проклеил ряд икон в Архангельском и Благовещенском соборах, предотвратив этим утрату красочного слоя.

Несмотря на трудные условия, сотрудники в эвакуации старались осуществлять консервационные и реставрационные работы. А.В. Баянов и Е.А. Ефимов под наблюдением Н.В. Гордеева привели в порядок группу предметов из числа трофеев Полтавской битвы, смонтировали и частично исправили часы XVIII в. работы М. Медокса. Реставратор по тканям А.П. Клюйникова восстановила коронационное платье императрицы Елизаветы Петровны.

Годы 1943–1944, прошедшие под знаком успешного наступления советских войск, стали для небольшой группы сотрудников палаты, еще остававшихся в Свердловске (Н.Н. Захаров, Е.А. Ефимов, А.В. Баянов, Н.В. Гордеев, В.С. Валуев, А.П. Клюйникова, М.А. Кирильцева и О.С. Владимирова), временем дальнейшей углубленной работы над планом экспозиции, приведением в порядок библиотеки и составлением описи на книги. Н.В. Гордеев трудился над исполнением макетов экспозиционных витрин, готовил свои ставшие впоследствии известными статьи: «Русское огнестрельное оружие и мастера-оружейники Оружейной палаты XVII в.» и «Русский оборонительный доспех». Следуя рекомендациям Комиссии 1939–1940 гг., которая в своем заключении отметила, что «имеющийся штат экскурсоводов совершенно лишен научного руководства», Н.Н. Захаров ставит перед Комендатурой Кремля вопрос о необходимости пополнения штата музея ученым секретарем и несколькими научными сотрудниками.

Интересные сведения дают документы военного времени о том, что сотрудники музея, испытывая материальные трудности, отдавали часть заработка в Фонд обороны. В 1943 г. они перечислили 6 125 рублей и собрали для эвакуированных из Нальчика 3 125 рублей, а также передали теплую одежду.

В 1944 – начале 1945 г., когда Великая Отечественная война близилась к своему победному концу, сотрудники Оружейной палаты готовились к возвращению в столицу. Все экспонаты, предназначавшиеся для реэвакуации, были заново тщательно сгруппированы и упакованы так, чтобы можно было их разместить в определенном зале и поставить рядом с нужной витриной. Это должно было ускорить работу по заранее продуманной схеме восстановления музея. С января 1945 г., по распоряжению Н.К. Спиридонова, в музее были начаты большие ремонтные работы, не проводившиеся уже много лет. Одновременно были заказаны новые просторные витрины, в круглый зал верхнего этажа проведено электричество.

Двадцатого февраля 1945 г. сокровища Музеев Кремля, сберегавшиеся в Свердловске три года и семь месяцев, вернулись в Москву. Поезд с экспонатами прибыл к платформе Кутузово у Дорогомиловской заставы, где его встретили солдаты Кремлевского гарнизона. Вещи были доставлены в здание Оружейной палаты на автомашинах. Ящики, в которых находились экспонаты, предназначенные для экспозиции, были подняты по беломраморным лестницам и расставлены в залах под руководством Н.Н. Захарова и других сотрудников.

В Положении об Оружейной палате, датированном 1945 г., было указано, что «...при осуществлении поставленных задач Государственная Оружейная палата руководствуется приказами, указаниями Коменданта Московского Кремля и инструкциями по учету и хранению исторических памятников». В соответствии с этим уточненный план послевоенного размещения собрания в экспозиции был представлен коменданту 3 марта 1945 г. Он назывался «План-рапорт по восстановлению экспозиции предметов в музейных залах Оружейной палаты» и был подписан Н.Н. Захаровым и Н.В. Гордеевым. Условия, в которых трудились сотрудники, и уровень научно-исследовательской работы в музее не позволяли предварить восстановление экспозиции каким-либо теоретическим обоснованием. «План-рапорт» представлял собой скорее топографический перечень размещения коллекций по залам и витринам, частично проработанный в хронологическом порядке и по художественным центрам. Экспозиционные отделы были названы следующим образом: «1. Каретный зал; 2. Конюшенная казна; 3. Коронационный отдел; 4. Зал западного серебра; 5. Зал русского оружия; 6. Зал бытового отдела; 7. Церковный зал». В плане перечислялись все витрины и указывалось, сколько и какие экспонаты должны быть размещены в каждой витрине. Предполагалось включить в экспозиционные группы свыше 9 000 предметов. Для экспозиционной площади Оружейной палаты такое количество вещей означало более чем предельное наполнение витрин. По указанию Н.К. Спиридонова восстановление экспозиции необходимо было завершить к 15 апреля 1945 г. Он требовал разместить в экспозиции максимальное число экспонатов. Это должно было показать посетителям, что в годы войны все уникальные коллекции полностью сохранены. При создании экспозиции пришлось частично использовать дореволюционные шкафы, так как новые витрины, исполнявшиеся в соответствии с проектом архитектора Д.П. Сухова, еще не были готовы. Шла война, велики были причиненные ею потери и разрушения. Комендатура Кремля не располагала достаточными средствами для закупки обивочных тканей, исполнения новых стендов. Сотрудники музея сами делали стенды из эвакуационных ящиков и теса, сами обивали их старыми тканями, которыми были покрыты витрины до войны, использовали также для этого старые шторы из дворцовых апартаментов. При осуществлении экспозиции пришлось отступить от некоторых первоначальных замыслов. Так, в зале «Бытового отдела» и частично в «Коронационном отделе» предполагалось осуществить комплексный показ памятников. Например, рядом с троном из слоновой кости царя Ивана Грозного должны были разместиться шапка Мономаха, саккосы XVI в.; рядом с троном царя Бориса Годунова – сосуды лондонской работы 1600 г. в виде барсов, саккосы конца XVI в. При выкладке экспонатов намерения соединить эти уникальные памятники оказались несостоятельными и были отвергнуты. Только в одной экспозиционной группе «Бытового отдела» комплексный показ просуществовал ряд лет. Это витрина с предметами конца XVII – начала XVIII в., где были представлены одежда Петра I, его сапоги, ларец и ковш «Всепьянейшего и всешутейшего собора», шпалера, сосуды для вина и прочее. Н.Н. Захаров в статье «Из истории Государственных музеев Московского Кремля» писал, что по возвращении из эвакуации «совершенно новая послевоенная экспозиция с введением дополнительно двух экспозиционных залов (восьмигранного на первом этаже и круглого на втором) была сделана в течение сорока дней». Осуществление этой большой и сложной работы легло на плечи совсем небольшого коллектива сотрудников. Основными исполнителями были Н.Н. Захаров, Н.В. Гордеев, А.А. Гончарова, В.С. Валуев. Они эвакуировали музей в 1941 г. и хранили его коллекцию в Свердловске. Они же и восстанавливали экспозицию в марте – апреле 1945 г. Работали очень напряженно, по 10–12 часов в день. Все были счастливы: любимый музей снова начинал жить, и впереди была Победа!

Семнадцатого апреля 1945 г. в залы Оружейной палаты вошли первые посетители – солдаты Кремлевского гарнизона, помогавшие в 1941 г. эвакуировать, а в феврале 1945 г. доставлять обратно в музей бесценные сокровища. Послевоенная экспозиция в основном давала представление о художественном собрании, сложившемся в кремлевских казнохранилищах на протяжении столетий, сохраняя главную особенность Оружейной палаты как исторической государственной сокровищницы.

Ведущие музейные сотрудники, крупные ученые Москвы и Ленинграда дали экспозиции 1945 г. самые высокие оценки. Для них было большим счастьем увидеть собрания Оружейной палаты в целости и сохранности, узнать, что эвакуация и тяжелые годы войны не привели к утратам, не причинили урона уникальному государственному достоянию. Это и было главной причиной их подчеркнуто положительных оценок экспозиции. Они были безмерно благодарны Н.Н. Захарову и всем сотрудникам музея за самоотверженный труд. Но их не могла не тревожить принадлежность собраний ведомству Государственной безопасности. Еще не ушли из памяти воспоминания об ущербе, причиненном в 1930-е гг., – изъятии из собрания Оружейной палаты ряда уникальных произведений и прекращении основных направлений музейной деятельности из-за арестов и увольнений почти всех опытных сотрудников. Положительные отзывы должны были поддержать коллектив, помочь ему и, наконец, в какой-то мере защитить от некомпетентного вмешательства в его деятельность органов безопасности. Постоянные консультанты – старые сотрудники музея, уволенные в 1930-х гг., в устной форме указывали Н.Н. Захарову и другим бывшим коллегам на некоторые недостатки экспозиции, давали советы. В дальнейшем эти консультации и советы были использованы. Работа над совершенствованием экспозиции шла постоянно.

Весной и летом 1945 г. Оружейную палату посетили члены-корреспонденты Академии наук СССР В.Н. Лазарев, С.К. Богоявленский, директор Государственного Эрмитажа академик И.А. Орбели. Все они оставили самые благоприятные отзывы об экспозиции. В июне 1945 г. сотрудники музея с волнением принимали участников Парада Победы, прославленных военачальников, героев Советского Союза. Палату осмотрел и будущий президент США генерал Д. Эйзенхауэр. Интерес к музею среди граждан СССР и иностранцев был чрезвычайно велик. Но Кремль и после войны не был открыт для свободного посещения. Осмотр музея осуществлялся с разрешения Комендатуры по заявкам от предприятий и учреждений. Каждая группа посетителей получала подробные объяснения. Тексты для экскурсий по музею были подготовлены еще во время эвакуации в Свердловске Н.В. Гордеевым («по залам оружия, церковной утвари и бытовых экспонатов»), А.А. Гончаровой («по предметам иностранных привозов») и В.С. Валуевым («по коронационному, конюшенному и каретному залам»).

С тех пор минули годы. Ушли из жизни те немногие, кто своим трудом, заботой и преданностью способствовал сбережению уникального исторического и культурного достояния страны в тяжелейшее военное время. Теперь на их месте работает большой коллектив Государственного историко-культурного музея-заповедника «Московский Кремль». Сотрудники музея ценят и всегда с благодарностью будут помнить все сделанное их предшественниками в период Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.